- Александр, вы сейчас выступаете с программой песен Александра Вертинского, что за этим: возраст, ностальгия?
- Мне захотелось попеть что-то, кроме рок-н-ролла. А если искать другую музыку в нашей традиции, то что еще петь? Не так-то много у нас больших мастеров, творчество которых выдержало испытание временем: Александр Вертинский, Леонид Утесов, Вадим Козин, Алеша Димитриевич, Петр Лещенко. Это не просто певцы, это актеры, создавшие вокруг себя мир, в который хочется войти. Вот я и попытался прикоснуться к миру Вертинского.

- За вашими поисками стоит усталость от рок-н-ролла?
- У меня есть ощущение узости жанра. К тому же мне всегда было интересно что-то, кроме рок-н-ролла, хотя профессионально я был связан именно с ним. Лещенко и Димитриевича я слушал задолго до того, как была создана группа "Ва-банкъ". Заявив себя на профессиональной сцене, сегодня я имею возможность поэкспериментировать. И потом, это хорошая возможность проверить, на каком уровне ты находишься. Ничто не позволит сделать это лучше, чем прикосновение к абсолютным величинам, к которым относится тот же Вертинский.

- Но здесь и большой риск, можно так провалиться, что придется долго оправдываться.
- А искусства без риска не бывает. Все остальное - эстрада. Я не исключаю для себя возможности эксперимента в еще более необычных жанрах, еще более далеких от того, чем мог бы заниматься, не побоюсь этого слова, зрелый рок-н-ролльщик.

- Вы могли бы выделить квинтэссенцию мира, созданного Вертинским?
- Никогда не пытался выразить это словами, но попробую. Для него характерна крайняя персонификация и максимальная обнаженность при кажущейся легкости. Создается обманчивая иллюзия, что его легко повторить. Вертинский - великий драматик, он далеко не исчерпывается своими общеизвестными шлягерами. Еще на заре артистической карьеры он спел строки, взятые у Есенина: "Я кого-нибудь зарежу под осенний свист". Крайне странно слышать такие вещи от утонченного декадента, любимца испорченных женщин! Я в тот момент на него посмотрел по-другому и стал копать именно здесь.

- В разговорах о русском роке сталкиваются две полярные точки зрения: для кого-то это словосочетание не более чем оксюморон, с другой стороны, существует убеждение, что это серьезное, сложившееся явление. Вы можете сказать, что такой феномен существует, если за точку отсчета взять Рок с большой буквы?
- Наверное, существует. Но сразу я хочу выделить негативные черты этого явления. Низкий профессионализм в музыкальной составляющей и слишком большой акцент на слово, что является внутренней потребностью русского человека, - это нельзя однозначно ругать, но нельзя и абсолютизировать. Многие рок-н-ролльщики в какой-то момент приходят к убеждению, что они поэты. Вот где пагуба. Рок-н-ролл на Западе за редчайшим исключением делался отнюдь не поэтами. Это были бунтари, трибуны, самоубийцы, безумцы - кто угодно, только не поэты. Самые крупные мэтры рока, которым посчастливилось не умереть в молодые годы, никогда в своих интервью даже не намекают на то, что они занимаются поэзией в музыке. А наши это допускают! Здесь водораздел между нашим и западным роком. У нас в рок-н-ролле слишком велика бардовская составляющая. Большую часть нашего рока можно спеть под акустическую гитару, сидя на кухне. Невозможно себе представить даже попытку исполнения на кухне какой-нибудь вещи из репертуара Роберта Планта! Но такова наша традиция: люди хотят, чтобы песня брала за душу именно словом. Именно поэтому мы так и не вошли в эпоху рок-н-ролла, мы - другие. Если максимально коротко сформулировать суть рока: это бунт человека, рвущегося к свободе в свободном обществе. У нас до сих пор все - рабы! Когда появится новое поколение, которое на генном уровне не будет знать, что такое рабство, тогда, возможно, возникнет у нас и рок-н-ролл.

- У вас в мире музыки есть кумиры и учителя?
- Это Алеша Димитриевич, во многом Владимир Высоцкий, на определенном этапе Лещенко и Козин. Если говорить о западных музыкантах, то это Джимми Хендрикс, Дженис Джоплин, в некоторой степени Джим Моррисон. Среди действующих музыкантов абсолютный пиетет у меня перед Игги Попом, Робертом Плантом и Диамандой Галас.

- Приятно встретить родственную душу! Галас у нас недооценена, а ведь она настоящий гений.
- Согласен с вами. Это мятущаяся душа, которая видит мир совсем по-другому, чем не только большинство людей, но и артистов. Она непримиримый боец и великая артистка. Я с ней лично знаком, мы поддерживаем контакт.

- Как-то вы одобрительно отозвались об аудиопиратах. Для действующего артиста странная позиция, ваши коллеги обычно о "Горбушке" говорят как об исчадии ада.
- Это моя абсолютно искренняя и выверенная точка зрения, хотя вроде бы пираты должны быть моими врагами. Я предпочитаю пиратские фильмы и диски, потому что они имеют разумные цены. Я не против пиратства в нашей стране потому, что она сама насквозь пиратская! У нас не существует цивилизованных отношений между государством и гражданином, чиновником и предпринимателем, политическим деятелем и его избирателем и т.д. Так почему я, живя в нецивилизованной стране, в одной маленькой сфере должен быть цивилизованным гражданином?! Ведь я как профессионал знаю, что реальная цена диска 1,20-1,80 доллара, со всеми "накрутками" он должен стоить 3-4 доллара. Именно столько он и стоит у пиратов. Меня просто убивают разговоры, что, борясь с пиратством, мы движемся к цивилизованному рынку. Разве с этого нужно начинать, когда у нас минимальная зарплата 600 рублей, что чуть больше стоимости ОДНОГО диска на Западе?! Я не вижу темы для дискуссии.

- К тому же пираты у нас выполняют культуртрегерскую функцию, мировая музыка представлена на экспертном уровне. А в Нью-Йорке в огромном музыкальном магазине я не обнаружил ни одного диска той же Диаманды Галас.
- Кстати, в один из ее приездов мы были с ней на "Горбушке". Она была просто поражена тем, как представлено ее творчество. Она купила видеокассету, на которой записан ее концерт. О ее существовании она узнала только в Москве.

- Раз уж мы заговорили о деньгах, вы живете только за счет музыки?
- Да, еще веду передачу на радио "Арсенал". Больше ничем не занимаюсь, чем очень горжусь. Безусловно, временами устаю, чувствую, в какой мясорубке я нахожусь, понимаю, что нужно все время пахать, чтобы поддерживать себя и свою семью на достойном уровне. Но я не позволяю себе стонать, это мой выбор. При этом я делаю все возможное, чтобы музыкальная мясорубка не втянула меня полностью. Это может произойти очень незаметно: паши, пока хватает здоровья. Я не хочу загнуться на ниве искусства. Я оставляю неприкосновенную область, в которую не может вторгнуться никакой шоу-бизнес. Если у меня есть альтернатива появиться на необязательном, но публичном мероприятии или почитать интересную книгу, я склонюсь ко второму. У меня нет желания, чтобы рок-н-ролл занимался мною на сто процентов.

- У вас есть любимый инструмент?
- Это акустическая гитара.

- Могли бы вы произнести ей похвальное слово?
- В гитаре есть хрупкость, трогательность и в то же время мужественность. В гитаре есть огонь! А в искусстве для меня огонь превыше всего! Именно гитарная музыка оказалась той притягательной материей, которая меня самого привела в искусство. Однажды в далеком детстве я пришел домой и увидел там гитару, потом оказалось, что ее случайно занесли от соседей, у которых был сабантуй. Но в тот момент я подумал, что ее купили для меня. Вы себе не представляете, какие у меня были глаза! Я знаю, какие, потому что в тот момент посмотрел на себя в зеркало. Такой восторг в своей жизни я испытывал еще два раза!

- В вашей жизни был этап, когда вы служили и отнюдь не ямщиком┘
- По большому счету, почти что.

- Понятно, почему вы вырвались из рутины чиновничьей жизни. А сейчас вы допускаете возможность возврата в жизнь, подобную той, которую вы вели на дипломатическом поприще?
- Могу. Если бы что-то произошло в моей жизни, что лишило бы меня возможности активной концертной деятельности, я вполне представляю себя в роли атташе по культуре в интересной для меня стране. Но при этом музыкант внутри меня никуда не исчез бы. Вот что я себе не могу представить, так это то, что я не музыкант. Ситуация, сложившаяся сейчас, меня устраивает, но я уже слишком взрослый человек, чтобы сказать, что так будет всегда. В жизни бывает все, и чем больше ты готов встретить это все, тем более зрелый ты человек. Так что умей встретить!