- Да, и еще полтора года этой самой службы в Москве. Искус был, конечно, серьезный: я уже
состоялся как дипломат, выжил в этом клубке змей. Более того, довольно рано получил первый
дипломатический ранг - всего за год пребывания в Корее, причем не прилагая абсолютно
никаких усилий. А обычно на это уходит 5-6 лет. Меня просто кармически затягивало туда!
И мало того. Когда я возвращаюсь в Москву, случается еще один казус. Я уже принял решение,
что ухожу из МИД, потихонечку готовлю платформу... И вот на очередном приеме, который
устраивают корейцы, перевожу речь Воротникова, запредельной шишки. И от неуверенности в
своем знании языка, который я за все годы так и не выучил, делаю это настолько громко,
уверенно и четко, что корейский посол, которому эта речь предназначается, решает сделать
комплимент Воротникову: мол, как переводчик хорошо донес ваши слова. И Воротников у
начальника тогдашнего моего спрашивает: а кто, собственно говоря, переводчик? Ага, атташе
такой-то. А что это он всего лишь атташе? И вот я уже без пяти минут третий секретарь - и все
бросаю.
- А почему?
- Ну как? Жизнь-то одна. Я понимал тогда только одно: нужно вырываться из этого дерьма
лживого. Дело не в музыке даже - просто хотелось наружу.
- В белый свет?
- В белый свет. Как у Высоцкого: "Мне вчера дали свободу, что я с ней делать буду?". А что
делать, я решил довольно быстро. Если ты вырвался из максимально официальной структуры,
то куда идти-то? В максимально неофициальную. В рок-н-ролл то есть. И не просто рок-н-ролл,
а максимально андеграундовый рок-н-ролл - такой, чтобы чертям стало тошно. Поэтому
тогдашний "Ва-банкъ" никто и не понимал. Как это - бывший дипломат играет панк? А когда
панк играют пэтэушники - это нормально. Ха, очень легко быть революционером, пока у тебя
нет искушения большими деньгами, властью... А ты попробуй стать революционером, продав
пять миллионов пластинок или получив первый миллион долларов!
- Ну а стоило ли? Ведь за все это время вы так и не стали популярными, в первую лигу не
пробились...
- А стоит ли вообще в массовом искусстве вырываться в высшую лигу? Вопрос... Вот всем
своим 14-летним существованием мы на него и отвечаем. Ведь что для этого нужно? Рецепты в
принципе достаточно просты. В нашем ремесле для меня нет уже никаких секретов.
- Ой ли?
- Абсолютно. Просто нужно постоянно подогревать интерес к своей персоне. За счет чего? Все
большего раскрытия своего внутреннего мира. Культурный герой, массовый герой живет
наизнанку. Ни одного закоулочка в душе не должно остаться. Это закон.
Надо давать пищу для разговоров - удобоваримую пищу. Должны быть телеэфиры, радиоэфиры,
клипы, хиты. Твоя персона должна возбуждать постоянный интерес журналистов. Придется
менять имидж, говорить какие-то странные вещи.
В общем, ты должен носить на себе постоянную маску - маску интересного человека. И, по
большому счету, ты должен стать обезьяной. Если ты не становишься обезьяной, то ты никогда
не станешь фигурой первого эшелона, ни-ког-да!
- Но и вы тоже появляетесь на ТВ, "Ва-банкъ" крутят по радио...
- В этом и есть вся фишка. Я никогда не переступал эту грань. Был рядом, но не переступал.
Этого, видите ли, сложнее всего добиться.
- И что же, такое положение вас устраивает?
- О да, абсолютно. Я востребован, мне есть на что жить - и я могу выбирать! Выпускать ли мне
сольную пластинку или залечь с книжками на пару месяцев. А вот становиться свадебным
генералом на торжественных массовых церемониях я не хочу.
Просто все эти вещи здорово затягивают. Время такое - слишком много искушений. Прелести.
Зачем мне думать, искать - вот же Интернет, залез на сайт публичной библиотеки, где все книги
есть... И ничего ты там не найдешь! Потеряешься в массиве текстов. Сколько, кажется, сейчас
редких манускриптов, да все можно достать - эзотерика, магия... А настоящий алхимик на весь
двадцатый век всего один. Один! А сколько их было в XII, XIII веке?
- Думаете мерить время количеством алхимиков?
- А чем еще его мерить? Не политиками же.
- Творческими людьми?
- Не зна-аю...
- Хотя, и впрямь гниловатая мерка.
- Вот-вот.
- А молодежным гуру быть нетягостно?
- Да, честно говоря, эта роль меня несколько утомила. Все менее и менее интересно каждую
неделю на протяжении двух часов себя озвучивать. То, чем я внутренне занимаюсь, не может,
не должно являться достоянием широкой аудитории, а передача изначально построена на
искренности. Значит, чем больше я ухожу внутрь себя, тем меньше остается того, что я могу
выдать на публику. И я неизбежно становлюсь все менее и менее доступным, а пресловутые два
радиочаса оказываются не глубинные, а поверхностные. Они честные, но эта честность все уже
и уже, полоска все тоньше и тоньше. Поэтому я сейчас потихоньку пытаюсь уйти с радио.
- Делиться наработанным внутренним опытом, значит, не желаете?
- Почему же. Результаты своей работы я буду транслировать в своих пластинках. Так гораздо
искуснее и тоньше.
- Но вообще есть что-то странное в том, с каким жаром серьезный, немолодой уже человек
пропагандирует экстремальную музыку, и много лет.
- Если бы не я, был бы кто-то другой. Так сложилось. Считайте, что я был медиумом,
абсолютным медиумом. Начав вести эту передачу, я, ей-богу, сам переродился, оказавшись
причастным к пульсу всей нонконформистской мировой культуры. И в результате у группы
"Ва-банкъ" началась вторая молодость - ведь по логике развития мы уж давно должны были
умягчеть, влиться в мейнстрим. А мы такой хардкор заиграли! Другое дело, что неестественно
40-летнему мужику все время играть музыку двадцатилетних.
- Да и предпочтения, видать, другие: сигары там, коньяк, диваны кожаные. Какой уж
рок-н-ролл.
- Нет ничего более печального, чем старые дядьки, которые рядятся в тогу молодежных
кумиров. Поэтому "Нижняя Тундра", наш новый альбом - совершенно немолодежный. И он
переломный для нас - после предыдущей пластинки, которая, как ни крути, немного
старперская. А здесь мы добавили электронику, все совсем по-другому.
- Знаете, Александр, если честно, электроника у вас тоже вышла старперская.
- Да? (несколько сникает). Ну, мы за модой не гнались. Для "Ва-банка" это все равно революция.
Если бы "Роллинг Стоунз" заиграли сейчас как "Продиджи" - да их бы на смех подняли!
- Да и рассказ-то... Все эти пелевинские игры как-то незаметно перестали быть актуальными,
вы не находите? Время изменилось - олигархи, новые русские, вообще все его любимые темы и
герои теперь не в фокусе.
- Ну так с того момента, как был написан рассказ, прошло три года. Мы просто долго не могли
выпустить диск. Лично для меня в этом рассказе вообще неважны все реалии или нереалии.
Здесь было интересно одно: как сделать к рассказу саундтрек? А о Пелевине я не хочу говорить,
потому что сейчас стало общим местом его клевать. Но писатель-то вообще начинается романа
с четвертого-пятого! Так же, как музыкант - с первой тысячи концертов. Поэтому Виктор и
ограждает себя так тщательно от бесед с журналистами. Где он сейчас?
- В Южной Корее, насколько я знаю.
- Почему он туда поехал?
- Бог ведает.
- Я вам скажу. Он уехал, чтобы, не дай бог, не втянуться в эти идиотские игры, связанные с
выборами. Взял и выкинул себя на три месяца, пока выборы не пройдут. И я ему безумно
завидую. В любом случае, уверяю вас, о Пелевине еще рано говорить.
- А о Скляре? Вы уже отыграли свою тысячу концертов?
- Нет пока. Около девятисот уже есть. Так что и я пока не вполне сформировавшийся музыкант.
Неофит в какой-то степени. Через годик приходите - побеседуем по-другому.